А.Д. АЛЕХИН
НИКОЛAЙ КОНСТАНТИНОВИЧ РЕРИХ

Отзывы об этой книге

А.Д. Алехин. НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ РЕРИХ. "Художник РСФСР". Ленинград. 1973 г.Николай Константинович Рерих — художник, чье творчество национально в самых своих основах. Создателя «Сечи при Керженце», «Славян на Днепре», «Богатырского фриза», «Александра Невского» знают и любят в нашей стране и за рубежом. Знаменательны слова Джавахарлала Неру: «Картины его напоминают нам многое из нашей истории, нашего мышления, нашего культурного и духовного наследия, многое не только о прошлом Индии, но и о чем-то постоянном и вечном, и мы чувствуем, что мы в долгу у Николая Рериха, который выявил этот дух в своих великолепных полотнах».

Только оставаясь художником глубоко национальным, можно по-настоящему понять, оценить культуру и искусство других стран и создать произведения, любимые их народами и народами всей земли.

Одному из таких истинно национальных, истинно русских художников — Николаю Константиновичу Рериху — посвящена эта книга.

Русская природа. В детстве и юности она заменяла Рериху все, на склоне жизни, вдали от  Родины грезилась среди монгольских степей и гималайских вершин. Могучая и нежная любовь к ней определила направление и характер творчества художника.

Он родился в Петербурге 27 сентября (9 октября) 1874 года. Первые его воспоминания связаны с Васильевским островом, с набережной Невы и стоящим на ней памятником адмиралу И. Ф. Крузенштерну, открывателю новых земель. Путешествия. Открытие новых земель... Запало это в душу ребенка.

Рериху не было еще и двух лет, когда вошла в его жизнь Извара — заросшее жимолостью, древними елями и березовыми рощами поместье отца под Петербургом, в сорока верстах от Гатчины.

Отец, Константин Федорович, был далек от интересов сына. Будущее мальчика он связывал с юридической деятельностью, рассчитывая со временем передать ему свою нотариальную контору, и не проявил поэтому особой радости, когда в 1891 году друг его семьи скульптор и график М. О. Микешин обратил внимание на одаренность подростка.

Талант Рериха пестовала природа, совершенствовала любовь к литературе, музыке, театру, археологии, естественным наукам, питала безграничная фантазия, необычайная впечатлительность.

Рано завладела Рерихом романтика старины. Этому способствовали книги домашней библиотеки о Ледовом побоище, Куликовской битве, про изгоя Ростислава, Пересвета и Ослябю, Минина и Пожарского, Суворова, Кутузова... Мальчик читал их по складам, едва научившись грамоте, но они открыли ему глаза на одну удивительную вещь: оказывается, можно видеть не только мир теперешний, но и мир минувший, можно ясно представить в своем воображении витязей с копьями и щитами, седовласых боянов, поющих о ратных подвигах, древний город, окруженный бревенчатыми крепостными стенами и башнями, ладьи заморских гостей. А облака, а реки и леса? Они были такими же, как сейчас, только еще величественней и таинственней.

В 1893 году Рерих окончил гимназию К. И. Мая, талантливого педагога, опытного географа. Вспоминая через полвека школьные годы, художник отмечает как главное: программу торжественного спектакля с портретом Гоголя, эскизы, посвященные Хмельницкому, «Страшной мести», «Май­ской ночи», портрет директора гимназии Мая, первые прикосновения к седой древности — бронзовым позеленелым браслетам, фибулам, заржав­ленному оружию, совпавшие с любимыми уроками географии, истории, с чтением «гоголевской исторической фантастики».

В то время частыми гостями семьи Рерихов были Д. Менделеев, известный агроном А. Советов, монголоведы А. Позднеев и К. Голстунский, юрист и историк К. Кавелин. Общение с ними расширяло кругозор, рождало мечты о путешествиях, о неведомых далях и свершениях...

Рерих твердо наметил себе дальнейший путь — искусство. Однако его влекла к себе и история. После семейных разногласий решили: вместо исторического факультета он поступит в университет на юридический и одновременно будет держать экзамены в Академию художеств.

Подав прошение о зачислении в университет, Рерих много рисует под руководством мозаичиста И. Кудрина и осенью 1893 года становится студентом и университета и Академии.

Именно в этом году в Академии художеств был введен новый устав, по которому главную роль в старейшем учебном заведении России стали играть художники-передвижники: И. Репин возглавил мастерскую исторической живописи А.Куинджи — пейзажной, А. Кившенко — батальной, В.Маковский — жанровой. В состав членов Академии вошли также В. Суриков, В. Поленов А. Васнецов, М. Антокольский, В. Беклемишев.

Теперь студенты могли выбирать руководителя по своим вкусам и наклонностям.

Сначала Рерих учился у профессоров старого толка: в головном классе — у скульптора H.Лaверецкого и гравера И. Пожалостина, в фигурном— у скульптора Р. Залемана и П. Чистякова, в натурном — у баталиста Б. Виллевальде. Из них лишь Чистякову — «всеобщему педагогу русских художников», как назвал его В. Стасов, отдавал Рерих дань признательности. Но хотелось скорее перейти в мастерскую, где был простор для творчества, для работы над любимыми темами. И тут предстоял трудный выбор.

Репин или Куинджи? Первый знал работы Рериха и с похвалой о них отзывался. Однако в его мастерской не оказалось свободных мест. Пообещав записать Рериха в кандидаты, он добавил, что ему было бы лестно иметь такого ученика.

Однокурсник предложил пойти к Куинджи. С надеждой и робостью ждали студенты решения знаменитого пейзажиста, молча смотревшего их работы. «Это вот они в мастерскую ходить будут», — сказал он коротко служителю, указав на Рериха.

Так в судьбе художника произошло одно из важнейших событий. До самой смерти помнил и любил он дорогого «учителя не только живописи, но и всей жизни», часто рассказывал и писал о нем в далеких странствиях.

Все восхищало Рериха в учителе: и глубина души, и доброе сердце, и удивительная судьба, и талант.

Всего три года преподавал Куинджи в Академии. Однако этот краткий период его педагогической деятельности оказался достаточным для того, чтобы создать собственную школу — школу света, жизни, творческого горения, воспитавшую таких художников, как А. Рылов, К. Богаевский, А. Борисов, В. Пурвит, Ф. Рущиц, И. Химона, Я. Латри.

Что же было для нее характерным? Во-первых, и это самое главное, Куинджи учил творчеству. А подлинное творчество немыслимо без яркой индивидуальности. Поэтому развитие и оберегание творческой индивидуальности учеников было для Куинджи постоянной заботой.

Во-вторых, обучение творчеству основывалось на самом пристальном и кропотливом изучении природы, что связывалось, главным образом, с писанием этюдов с натуры. Правда, Куинджи протестовал против непосредственного использования этюдов во время работы над картиной. Для картины, по его мнению, годилось только то, что запечатлелось в памяти.

В-третьих, искусство и жизнь Куинджи рассматривал как одно целое. Он не мог себе представить, чтобы среди художников были люди непорядочные или пассивные и чтобы искусство не было народным и общедоступным.

Бодрость, силу духа, оптимизм прививал он своим ученикам, и эти качества их всех объединяют, несмотря на яркую творческую самобыт­ность каждого.

Ученики Куинджи стремятся выразить свое отношение к изображаемому широко, масштабно, энергично. Открытые, звучные топа, уверенное письмо отличают творческую манеру многих из них, так же как и склонность к эпическому показу природы. Все они разделяют отстаиваемые Куинджи понятия, что положенное на холст пятно должно быть одновременно и формой, и цветом, и светом и что нельзя отделять рисунок от живописи.

Занимаясь у Куинджи, Рерих много пишет с натуры, задумывает серию картин «Начало Руси. Славяне», в которой должна была найти образное выражение его горячая любовь к природе и русской истории.

Еще до начала работы над этой серией Рерих пишет в 1896 году «Вечер богатырства Киевского» и «Утро богатырства Киевского». Но первая, по-настоящему зрелая его вещь — «Гонец». «Восста род на род» (1897). Пейзаж играет в ней основную роль, перенося зрителя в тревожную тишину царства природы, таинственного и многоликого.

Достоверность изображения городища с постройками, крытыми тростником и скрепленными связями, тына со звериными черепами, лодки-однодеревки и одежды славян усиливает впечатление древности. Однако все эти предметы художник вводит в изображаемое пространство умело и ненавязчиво, окутывая их сине-зеленым сумраком, воздушной дымкой.

Создав «Гонца», Рерих стал родоначальником русского исторического пейзажа. И раньше живописцы вводили в свои композиции пейзаж с «историческим» настроением, с характерными постройками и предметами быта, но он был лишь подсобным средством, помогающим выражению главной идеи произведения.

Даже в работах А. Васнецова, воссоздающих архитектурный облик былой Москвы, нет той атмосферы древности, нет той глубокой образности и эмоциональности, которые характерны для исторических пейзажей Рериха, далекого от задач детальной реконструкции картин прошлого.

Итак, серия «Начало Руси. Славяне» была открыта картиной «Гонец», которая имела большой успех и стала последней, написанной в период ученичества: ее появление совпало с преждевременным выходом Рериха из Академии в знак солидарности с отстраненным от педагогической деятельности Куинджи.

Таким образом, Рерих не прошел полного академического курса, хотя и был удостоен за «Гонца» звания художника.

В сентябре 1895 года он познакомился с В. Стасовым. Знакомство переросло в большую творческую дружбу. Это Стасов, в то время возглавлявший художественный отдел Публичной библиотеки, ввел юношу в мир славянской литературы, фольклора, орнаментики, поддержал и укрепил его любовь к национальной культуре и искусству. Это Стасов повез Рериха в обществе Римского-Корсакова и скульптора Гинзбурга в Москву, к Льву Николаевичу Толстому: «сам великий писатель земли русской произведет вас в художники».

Одобрив «Гонца», Толстой сказал напутственно: «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше — жизнь все снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет».

В 1898 году Рерих оканчивает юридический факультет университета и получает диплом за сочинение «Правовое положение художников Древней Руси». Тогда же в качестве внештатного преподавателя он начинает читать в Археологическом институте лекции на тему «Художественная техника в применении к археологии».

Археология навсегда стала для Рериха источником творческого вдохновения, средством проникновения сквозь «вековой туман в тридесятое царство». Он участвовал в раскопках множества курганов и древних городищ в разных местах России, сопровождая исследования сотнями зарисовок, массовыми опросами крестьян, изучением местных обычаев, преданий, поверий. На склоне жизни художник писал: «Какая это живая, нужная для всех соображений наука — археология».

... Последнее мерцание сумерек. От неярко горящих сучьев вьется дымок. Тихо. Не шелестит трава, не рябит озерная гладь. Лесистые холмы, непроходимые рощи, кряжистые деревья таинственными силуэтами обступили капище — изваяния причудливых идолов, огражденных толстыми кольями с насаженными на них звериными чере­пами...

К священному огню сходятся старцы — решать дела племени. Движения их неторопливы, степенны, лица полны достоинства и серьезности.

Нет, не варваров, не примитивных и звероподобных людей видим мы в картине «Сходятся старцы» (1898), продолжившей серию, посвященную Рерихом предыстории славянства. В ней ясно и красноречиво выразил художник свою гордость далекими предками.

Работая над картиной, он жил образами былин, вновь и вновь вспоминая поэтические строки:

Старцы земель Новагорода
Сойдутся под дубом развесистым,
Ворон на дубе не каркает.
За лесами заря занимается.
Засияет, блеснет Красно Солнышко,
И проснется земля наша Русская.

Вслед за этим произведением, одобренным Суриковым, В. Васнецовым, Верещагиным и другими выдающимися мастерами, чьим мнением Рерих весьма дорожил, появился «Поход» (1899), по-новому трактующий тему войны как неизбежное и нерадостное занятие для славян.

Несмотря на успехи, Рерих понимал, что ему необходимо повысить техническое мастерство, особенно в области рисунка. И вот осенью 1900 года он едет в Париж, где поступает в мастерскую Фернана Кормона (1845—1924), известного своими монументальными картинами на исторические темы.

Выбор учителя, у которого в разное время занимались Ван-Гог, Тулуз-Лотрек, Бернар, Борисов-Мусатов, был удачным. «У вас, в России, так много прекрасного и характерного, и ваш долг, русских художников, почувствовать и сохранить это», — говорил Кормон Рериху. Французский художник, как и Куинджи, придавал огромное значение формированию творческой индивидуальности воспитанников, неотделимой от национальных особенностей их родного искусства.

Кормон, не раз отмечавший, что Рерих «чувствует характер страны своей» и имеет «особую точку зрения», проявил большую заботу о совершенствовании графического мастерства ученика, что не замедлило сказаться в таких его рисунках 1900—1901 годов, как «Человек с рогом», «Идолы» и в большом количестве листов с изображением натурщиков.

Париж... Музеи, салоны, вернисажи, встречи с выдающимися людьми, море новых впечатлений. Но мысленно художник среди русских пей­зажей, в кругу дорогих тем, на две из которых он пишет в 1901 году «Заморских гостей» и «Идолов». Они также вошли в серию «Начало Руси. Славяне».

«Заморские гости». Мы смотрим на эту картину, и старина оживает перед нами не как неуловимый, чуждый нам призрак: она вторгается в наши чувства в блеске ослепительных красок, жизнерадостная, деятельная.